Николай Зенькович - ЦК закрыт, все ушли... [Очень личная книга]

В наше движение входят люди различного социального положения. Если первоначально их связи ограничивались узким кругом активистов, то после того, как наши документы были опубликованы в газете «Московская правда», а позднее и в «Правде», их контакты с партийными организациями предприятий резко активизировались. Был такой период, когда члены коор-дотационного совета каждый день или даже по нескольку раз в день выступали на различных предприятиях, участвовали в дискуссиях, общались с представителями первичных партийных организаций. У нас есть контакты с партийными организациями десятков городов Советского Союза. Так что мы не являемся чисто верхушечным движением.

Я бы мог добавить, что социологические опросы, которые проводились в партийных организациях, давали очень разные цифры сторонников Марксистской платформы. Видимо, это связано со степенью информированности. Цифры колебались от 2,5 процента до 10, 12, иногда до 18, но думается, что более точная степень нашего влияния отражена в опросе делегатов Учредительного съезда Компартии РСФСР, где сторонниками Марксистской платформы себя объявили 5 процентов делегатов. Около 25 процентов сказали, что они частично поддерживают положения Марксистской платформы.

А. Крючков. Мы против фиксации членства нашего движения и боремся не за увеличение его функционеров, а за увеличение числа сторонников. Больше всего надеемся на наших сторонников, на местах, которые у нас есть не только в городских организациях, но и в сельских.

С. Шеболдаев. К сожалению, сегодня эта работа нами ведется явно недостаточно. И действительно, о нас просто не знают, особенно на периферии. Здесь, конечно, вопрос использования средств массовой информации, но еще в большей степени это вопрос нашей собственной активности и возможности связи со структурами на местах. Большие надежды возлагаем в этом смысле на предстоящую конференцию.

Мина замедленного действия была заложена прямо под ноги партийного аппарата. Видели ли ее опасность? Далеко не все.

Вспоминается совместное заседание идеологической комиссии и комиссии по науке и образованию в августе 1991 года. Обсуждался— в который раз! — проект программы КПСС. Председательствовал член Политбюро А. С. Дзасохов. Было много длинных и скучных словопрений, спорили по пустякам. И тут поднялся Медведев, секретарь одного из обкомов партии Казахстана:

— Знаете, о чем я подумал? Вот мы толчем здесь воду в ступе. Сколько нас? Полтораста человек. Да столько же в официальной программной комиссии. Да в рабочей группе с полсотни наберется. Триста пятьдесят человек. А проку? Только что критиковали Яковлева— и такой он, и сякой. Но я уверен, если бы идеологом партии был Александр Николаевич, он один бы сел и написал проект программы. Это я к вопросу о роли личности. К сожалению, другого такого Яковлева нет ни в составе Политбюро, ни в составе Секретариата. Обмельчали наши руководители в центре...

Дзасохов внешне остался спокойным. Все тем же ровным голосом он произнес, что товарищ Медведев выступил не по теме заседания и что он отвлекает внимание высокого собрания от решения важнейшей задачи, создает нерабочую обстановку.

Один штрих, но он достаточно убедительно свидетельствует о том, что умные люди на местах видели: в руководящих органах партии нет ни одной яркой личности, известной своими научными трудами, теоретическими разработками или результатами практической деятельности.

Не все аппаратчики, потеряв власть и привилегии, пребывали в ослеплении. Здравый смысл побеждал. За короткое время в ряде изданий в центре и на местах появилось немало глубоких, объективных публикаций, в которых предпринимались самокритичные попытки разобраться в причинах краха не только политики КПСС, но и ее самой. Авторами статей выступали бывшие сотрудники аппарата ЦК КПСС. Они сумели встать над своими обидами, личными трагедиями, жизненными невзгодами. В горьких, но справедливых публикациях бывшего первого заместителя заведующего отделом ЦК по работе с общественно-политическими организациями Игоря Зараменского, консультанта идеологического отдела Леона Оникова, консультанта общего отдела Николая Михайлова и других дается картина многочисленных просчетов руководства ЦК, их оторванности от реальных процессов, происходящих в жизни, приверженности старым меркам и представлениям. Иногда возникало подозрение, что секретари ЦК не представляли, в какое время они живут.

Сразу после роспуска ЦК, оказавшись не у дел, они часто давали интервью. Правда, потом интерес к ним упал. Так, спросит какой-нибудь корреспондентик: чем вы сейчас занимаетесь? Любопытно все же, к какой пристани причалили бывшие небожители. Хотя бы те, у кого пенсионный возраст еще не наступил.

А в первые дни после позорного изгнания из кабинетов, отгороженных от рядовых аппаратчиков охраной, помощниками и секретаршами, отбоя от журналистов не было. Что они чувствовали, проходя сквозь улюлюкавшую толпу, плевавшую им в сытые лица?

Галина Владимировна Семенова, член Политбюро и секретарь ЦК, пробывшая в этой должности ровно один год, выступила с интервью уже через неделю после завершения своей партийной карьеры. Она, по ее признанию, уходила с ощущением незаслуженной обиды. Стиль изгнания, конечно же, был ужасен. Ведь член Политбюро в старом понимании— это было нечто, вызывающее священный трепет у простых смертных. И вдруг такой позор...

Однако вернемся к интервью Галины Владимировны. Опубликованное в «Комсомольской правде», выходившей тогда восемнадцатимиллионным тиражом, оно дает полное представление об образе мышления и государственном уме человека, волей случая вознесенного на вершину власти. Вещать от имени единственной, великой, неповторимой, родной!

Галина Владимировна сокрушалась об оставленных в кабинете сапогах. Так торопилась очистить помещение, что не до них было. Сапоги, конечно, ценность немалая, особенно по тогдашним меркам, когда все было дефицитом, и члена Политбюро можно понять: жаль добротной вещицы, небось шили не на минском объединении «Луч».

Прочитав чистосердечное признание, многие читатели глазам своим не верили. Ну ладно, простушка-машинистка, которую не пустила на работу в ЦК толпа на Старой площади, вспомнила курицу, оставшуюся в холодильнике со вчерашнего дня. Потом многие газеты издевались над пожилой женщиной, вынеся в заголовок нечаянно вырвавшееся восклицание: «У меня курица в ЦК осталась». Простим ей, несознательной машинистке, да еще обремененной большой семьей — курица-то девяностолетней матери предназначалась, кстати, участнице обороны Москвы в 1941 году, прикованному к постели инвалиду. Но когда о сапогах сокрушается член Политбюро... Да еще публично. Да еще в газете с восемнадцатимиллионным тиражом...

В день выхода того номера «Комсомольской правды» пенсионеры дома, в котором я живу, возмущенно галдели на скамейке во дворе, шелестя газетными страницами. Галина Владимировна тяготилась своим постом в высшем эшелоне партии. Лишившись его, почувствовала себя даже свободной. «Как будто я с фронта вернулась или из ссылки», — признается человек, на которого с надеждой взирали рядовые члены партии.

За что же такая нелюбовь к своей прежней должности? Оказывается, за двенадцатичасовой рабочий день и один выходной в неделю. И вечный недосып. Что она имела, будучи членом Политбюро? Двухкомнатную квартиру на троих («я, муж и моя мама»), которую получила, когда еще в журнале «Крестьянка» работала. Зарплата члена ПБ 1200 рублей, тогда как редактором она получала бы больше, если учесть премиальные и гонорары. Служебная машина — такая же черная «Волга», что возила ее и в «Крестьянке». Да, существовал еще «Дом быта» для сотрудников ЦК партии, там мужу сшили костюм.

Галина Владимировна по распределению обязанностей в Политбюро занималась вопросами женского движения. Что же конкретно ей удалось сделать для улучшения положения несчастных наших женщин? Обратимся к стенограмме ее пресс-конференции — единственной в роли члена Политбюро, состоявшейся в марте 1991 года.

В логике процессов демократизации, обновления общества и партии стоит рассматривать и создание в ЦК КПСС Комиссии по вопросам женщин и семьи, сказала, открывая встречу, Г. В. Семенова. Это новое по сути направление в деятельности партии. Оно обусловлено прежде всего возвратом ее к интересам человека, к защите его прав, стремлением включить женщину в активную общественную жизнь. Не так давно комиссия внесла в Секретариат ЦК свои предложения. По ним было принято историческое решение. Историческое хотя бы потому, что впервые за последние шестьдесят два года был рассмотрен вопрос об основных направлениях политики партии в работе с женщинами и женским движением.

В этом документе женщина рассматривается не как объект, а как субъект политики. Вернее, не только как объект помощи, поддержки, что само по себе, конечно, чрезвычайно важно в сегодняшних условиях, но прежде всего как активное действующее лицо. То есть речь идет об обязательном ее участии в процессе принятия решений на всех уровнях.